Маркером можно назвать внезапно запущенную кампанию по фактически полной криминализации использования интернет-пространства. Созданы условия, при которых любой заход в интернет может привести к административному (пока), а возможно, и уголовному преследованию. Рациональное содержание этой попытки — власть пытается взять под полный, буквально тотальный, контроль любые действия любых даже потенциальных источников нелояльности. Метод выбран прежний — террор, когда в обществе насаждается атмосфера страха и ужаса перед возможным наказанием неясно за что. Структурно и ресурсно тотальный контроль не потянет никакая система управления, а уж про российскую коматозную и говорить нечего. Поэтому террор (который еще называют оружием бедных, и в данном случае определение достаточно точно, так как управленческая нищета российской власти носит абсолютный характер. И, кстати, как и в обычной жизни, нищета — это состояние, из которого самостоятельно выйти невозможно. Бедный человек еще может поправить свое положение за счет собственных усилий и ресурсов. Нищий человек обречен — у него шанса нет, чем, собственно, и отличаются эти два состояния), в общем, террор выбран не от хорошей жизни: только так можно попытаться ввергнуть общество в состояние тотального инферно и заморозить любую его активность через страх.

Здесь и кроется общая проблема выбранного проекта контроля: задавив общество, власть не создает никаких механизмов для снятия отводимого социального тепла. Для примера могу сказать, что неработающая аппаратура теплосъема ядерных плутониевых зарядов всегда приводит к неизбежной деградации самого заряда, который переходит в небоевую аллотропическую форму. Поэтому боевая головка, попавшая в такие условия, очень быстро деградирует и становится непригодной для использования. В социальной термодинамике ситуация необратимости также вполне возможна. Я уже писал несколько лет назад в одной из своих статей, что математически состояние общества в целом подчиняется уравнениям состояния идеального газа (конечно, с определенными оговорками, но закономерности здесь вполне прослеживаются).

Аналогом социальной активности общества является температура, аналогом объема — существующие ограничения свободы в виде правовых и неправовых решений, норм и обычаев, аналог давления — социальная напряженность.

(Приношу извинения тем, для кого математика и термодинамика темный лес, но минимальное обращение к ним в данном случае позволит сократить длинную цепочку рассуждений)

В дифференциальном виде уравнение состояния идеального газа Менделеева-Клапейрона выглядит следующим образом:

dP/P + dV/V — dT/T = 0

«Расшифровывается» оно для социальной системы так: сумма прироста социальной напряженности и прироста социальной свободы должны компенсировать прирост социальной активности общества. В этом случае баланс в обществе равен нулю, что соответствует состоянию социальной стабильности. Понятно, что это идеальная ситуация, в реальной жизни всегда есть отклонения.

Проблема здесь в следующем. Резко охлаждая общество посредством террора, власть не только снижает социальную температуру, но и «сжимает» социальный объем. Это приводит к тому, что социальная свобода (объем V) и социальная активность (T) резко падают, столь же стремительно увеличивая свои части этого уравнения за счет того, что они находятся в их знаменателях. Это означает, что для поддержания социальной стабильности (нулевой точки) требуется столь же стремительное снижение социальной напряженности общества, что в обстановке террора просто невозможно. Стабильность разваливается.

(2) Закончим с математикой. Сказанное означает, что террор приводит к неконтролируемым колебаниям напряженности в обществе. Эта напряженность выливается в резкий скачок аномальных событий: начинает расти бытовая и криминальная преступность, растет число суицидов, увеличивается общий уровень насилия, быстро нарастает промышленная и технологическая аварийность, в общем — происходит буквально выброс инферно. Так как происходящие события неравномерны и нелинейны, общество начинает быстро колебаться, меня частоту и амплитуду своих колебаний. Возникает своеобразный эффект «шимми» у мотоцикла, когда он начинает неконтролируемо «вилять» из стороны в сторону, а водитель буквально утрачивает контроль над своей машиной. Иначе такие колебания называют осцилляциями, и само их появление — характерная особенность перед фазовым скачком системы. Хотя социология в период социальных потрясений — это вещь в себе, и сложно понять, настолько достоверны ее исследования, но сейчас фиксируется новый всплеск социальной напряженности, причем быстрый и достаточно серьезный, который вполне согласуется с общей картиной происходящего. Вопрос — в динамике этой напряженности.

Здесь стоит упомянуть еще один параметр, который имеет свои аналоги в физическом измерении. Много говорится об «инертности» российского общества. У нее есть физический аналог — теплоёмкость. Система долго способна накапливать избыточное тепло, не повышая при этом свою температуру, но при этом накопленное тепло аккумулируется в системе и в момент фазового перехода способно буквально «рывком» преодолеть фазовый барьер, отделяющий одно состояние от другого. Как иллюстрация — это переход воды из состояния нагретой до 100 градусов жидкости в пар. Система накапливает избыточное тепло, но видимых изменений не происходит. Но когда «израсходована» вся теплоёмкость системы, фазовый переход происходит очень быстро. И неотвратимо, так как террор добавляет новые порции инферно в систему в режиме нон-стоп.

И вот здесь возникает вполне логичный вопрос: если общество буквально забито насилием, деструктурировано и неспособно на организованные действия, то как именно произойдет прорыв инферно? Ответ неочевиден, но другого в данной ситуации нет: любые структурированные общественные группы, которые могут стать зародышем такого прорыва. При кипении жидкости малейшие включения в нагреваемую жидкость (даже просто пылинки) становятся точкой, вокруг которой начинает образовываться пузырек пара, далее — уже сами пузырьки начинают расти в размерах. Общественный фазовый переход выглядит примерно так же.

В России остаются организованными только властные клановые структуры, и именно они в такой ситуации становятся «слабым звеном», через который и будет происходить прорыв. Поэтому власть сейчас терроризирует не только общество, и не только народ, но кошмарит и саму правящую знать и ее обслугу. Логика здесь — попытка задавить и деструктурировать уже эту страту общества, задавить в среде самой правящей знати любые намерения к фронде и тем более мятежу.

(3) Второй канал прорыва инферно — внешнее поражение или какой-либо внешний провал. Для страны, которая умудрилась создать вокруг себя враждебное окружение и начать безнадежный вооруженный конфликт, этот канал выглядит весьма серьезно. Причем здесь террор ничем не поможет — он только для внутреннего употребления. Поэтому Путин не может пойти на мирные переговоры, поэтому для него продолжение СВО критически необходимо, так как планка ожиданий им самим задана очень высоко, и без достижения каких-то явных результатов возникает риск того, что перемирие будет воспринято как поражение. Причем даже неважно — будет или нет, главное: власть боится, что будет. Все ее действия в период катастрофы — это в чистом виде социальная психология, так как чем дальше и глубже мы погружаемся в хаос, тем меньше обратных связей у власти, тем меньше она понимает, что вообще происходит в управляемом ею объекте. Поэтому она компенсирует реальное понимание происходящего своими собственными конструкциями, которые с полным правом можно называть фантомами. В случае явного поражения или даже в случае интерпретации каких-то действий как поражение, он не колеблясь начнет новый конфликт, чтобы «перекрыть» им негативный эффект от предыдущего.

Два слабых звена, два канала прорыва инферно — это объективная данность, существующая в ходе приближения к точке фазового перехода. При этом саму точку заметить невозможно: колебания социума вокруг нулевой точки равновесия приобретают характер осцилляций, проходящих полностью недетерминировано, никаких явных закономерностей у них нет.

Поводом для запуска процесса перехода может стать любое событие, которое в обычной ситуации может быть вообще никому не заметным. Бытовая драка, переросшая в масштабные столкновения, технологическая авария, какие-то события военного характера, смерть знакового персонажа — да что угодно. Это даже бессмысленно предполагать. Любое — значит, любое. Как раз этот момент менее всего интересен. Вопрос «когда» важен в первую очередь последствиями: чем позже это «когда» произойдет, тем тяжелее будут последствия.