В середине 1990-х страны и народы, проживающие в парке “Планета Земля” открыли для себя чудо-аббревиатуру ГМО – то есть генетически модифицированный организм. Одно время всем нововведение страшно нравилось, но какое-то время спустя с ГМО все стали страшно бороться – это стало модно, если борешься с ГМО, то ты крутой и страшно прогрессивный. 

Но на самом деле идея ГМО – идея прекрасная в любом смысле. 

С точки зрения биологии растений можно получить культуры с высокой урожайностью и устойчивостью к неблагоприятным погодным условиям, а если подойти к вопросу пошире, то можно создать какую-нибудь лебеду, растущую даже в асфальте, но приносящую по два урожая в год отличного зерна. 

С точки зрения биологии животных все еще перспективнее. Для начала можно вылечить животных от всяких болезней, а потом вообще начать создавать новые виды.  Особенно интересные перспективы открываются с человеками, которых методами генной инженерии тоже можно перепаять. 

Когда кто-то против этого выходит с плакатами и стает в одиночным пикет – он и на плакате, и на лбу может написать еще и “Я – долбо-б”, написать в первую очередь потому, что выведением новых сортов и новых пород люди занимаются столетия, если не тысячелетия. Но никто против этого не протестует. 

Однако главный идиотизм этих борцов с ГМО заключается в том, что они действительно долбо-бы по жизни. И сейчас мы это аргументируем. 

Предположим, что в какой-то биологической лаборатории, в какой нибудь Калифорнии появился какой-то яйцеголовый хрен, который создал первую в мире генномодифицированную пшеницу. Вопрос: а сколько он её создал? Он камлал с реактивами над ведром? Или побрызгал их на поле? Нет, он камлал на уровне  клетки и потому в конечном итоге получил одно зернышко. Или, допустим, 10 зернышек, собранных с одного растения. И…

Правильно, в поле он с этим зернышком не пошел, поскольку дальше начинается притча “падишах и шахматная доска”, то есть геометрическая прогрессия. 

В случае шахмат для первого посева пшеница будет размножаться довольно долго – нужно лет 20 для первого нормального посева. Но, поскольку в каждом следующем колосе более чем два зерна, множитель прогрессии там побольше. Однако, все равно получается долго.

В свое время пионеры и школьники звонко смеялись с Даниэля Дефо, у которого не было калькулятора  и потому его Робизон Крузо собрал первый урожай из затерявшегося в кармане зерна нереально быстро. Но у нас-то калькуляторы есть! 

Вес одного зерна пшеницы – 0.05 грамм. Вес ведра – 5 килограмм. 5 000 грамм делим на 0.05, получаем 100 000 зерен в ведре. Для посева нормального поля этого будет маловато, но при прогрессии X10 все равно понадобится лет пять чтобы одно зерно размножить в ведро. А если учесть еще и проблемы в ходе любого эксперимента, не все ведь идет гладко, если учесть тесты, для которых тоже нужно сеять и проверять урожайность и устойчивость новой культуры, то там реальная прогрессия будет X2, то есть 2, 4, 8, 16, 32, 64, 128, 256, 512, 1024, 2048, 4096, 8192..Другими словами до первого ведра пройдет лет двадцать. 

 А теперь читаем Википедию:

В 1980 году немецкий биохимик Барбара Хобом использовала термин «синтетическая биология», сообщая о трансгенной бактерии, полученной с помощью технологии рекомбинантной ДНК. Позднее термин встречался в ряде работ середины 1990-х годов, таких, как работы Клауса Концельманна и Матиаса Шнеля по созданию синтетических аналогов геномной одноцепочечной (-)РНК вируса бешенства…

Википедия – это источник информации так себе, но в целом там все написано верно. ДНК как химическое соединение было открыто в начале 1950-х, потом лет 20 его изучали и только с середины 1970-х стали пытаться редактировать. Редактировали геном бактерий, поскольку бактерии за час удваивают популяцию, а чтобы посмотреть что там стало с их ДНК тушек забить нужно много. Потом выделить их ДНК и полить реактивами, иначе изменения не увидеть. 

 При этом речь не шла о редакции генома в современном понимании, когда открыты уже многие белки, которыми можно пилить хромосомы.  Рекомбинантная ДНК – это очень грубый метод, заря молекулярной биологии. Редактирования генома пшеницы в 1980-м даже не предполагалось. Более того: светлые адепты были вообще без понятия, как этот геном работает, то есть какой его кусок за что отвечает, что там выпиливать и добавлять. Изучали мышей и дрозофил, поскольку они плодятся быстро. 

И вот теперь ВОПРОС: если в 1980-м редакция генома осуществлялась каменным топором, то каким таким чудом уже в 1995 растения ГМО не просто распространились по миру – их был же миллион где-то сортов, их уже специальными государственными бумагами разрешали даже в таких отсталых странах как мокшанская педерация. 

Другими словами, если бы в 1980-м году молекулярные биологи знали то, что они как бы знают сейчас, если бы в 1980-м у них был полный современный инструментарий для редакции генов – первую партию успешно модифицированной пшеницы они получили бы году так в 2000-м. А сейчас, в 2025-м, они собирали бы первые ГМО-яблочки, поскольку деревья растут помедленнее и через год не плодоносят. 

Однако, мы этого не видим. Мы видим, что мир уже лет 30 жрет ГМО, уплетает за обе щеки. Дошло до того, что облазив весь рынок не найти яблок старых, нормальных и проверенных сортов. Везде сплошное г-но, главным качеством которого стало удобство хранения и перевозки, вкус там где-то на 33-м месте. И потому возникает вопрос:  А ОТКУДА ОНО? !

Для технологий 20-30-ти летней давности создать это все ГМО в промышленном масштабе было невозможно. Как невозможно было от процессора на 25 000 транзисторов перейти на процессоры в 100 миллиардов транзисторов. Как невозможно было создать смартфоны, роботов и много что другое. Так что оттуда, где все это делают, в парк “Планета Земля” завозят и ГМО. 

Удивительно, но участники одиночных пикетов против ГМО этот вопрос не поднимают. Даже дипломированные биологи – и те рассуждают о какой-то второстепенно хе-не, но не видят ГЛАВНОГО. Может теперь заметят, так что следим за развитием событий.