1. Европа не вернется к объемам закупок энергоресурсов РФ и прямым инвестициям в РФ, существовавшим до войны, при текущих политических элитах РФ. Европейский Союз будет испытывать на себе всё возрастающее давление китайского и американского капиталов – и, кажется, именно по этому разделу в какой-то момент начнутся проблемы и в самом ЕС. Достаточно посмотреть, например, на объемы китайских инвестиций в экономики континента и кратный рост (с довоенного уровня) поставок СПГ из США. Деньги и ресурсы, я думаю, будут разделять Европу на части, пока они не научатся лавировать между двумя героями новой холодной войны.

2. Китай не отпустит РФ из своих объятий. Ни за что. Это будет означать медленное, ползучее, осторожно анти-санкционное, но поглощение российских национальных интересов Китаем. Ресурсы, рынок, финансовые транзакции, культурное давление (в части политической культуры и информационной политики – особенно), неизвестные обществам жесткие (то есть в сфере real politik) обязательства. Количество обязательно перейдёт в качество такой же жесткой конфронтации и жестких предъявлений китайских национальных интересов всему миру. И российские ресурсы и рынок обязательно обеспечат китайские амбиции, это неизбежно.

3. Персидский залив продолжит наслаждаться денежными, людскими, технологическими потоками, убежавшими на юг с севера от войны и санкций. Кто – даже 5 лет назад – мог подумать о том, какие ресурсы и влияние вдруг станут доступны Ближневосточным монархиям (помимо и так имевшихся у них углеводородов). Все эти “Стратегии 2030”, “инновационные города”, “крупнейшие аэропорты мира”, “крипто-проекты” в новых Нью-Йорках уровня Дубая.
 
4. Индия с её огромным, молодым, англоговорящим населением и явным интересом Запада к ней как к альтернативе сближающемуся с РФ Китаю, будет просыпаться и далее. Проходя через болезни роста, совершая ошибки и спотыкаясь, но постепенно поднимаясь до уровня первой, а не второй, фабрики мира, пока Китай неизбежно будет накапливать проблемы демографии, внешнего давления, политического контроля и роста национализма. 

5. Штаты в этой картине, конечно, пока только собирают урожай. Энергетические контракты с ЕС. Поставки вооружений и крипта в Персидском заливе. Перенос производств в Индию (новые iPhone для американского рынка собираются теперь сугубо там). Тарифные рычаги. Никуда не ушедшие военные контингенты по всему миру, о которых все дружно как-то подзабыли, что странно – на фоне рекордного военного бюджета и “Министерства войны”.

6. И Россия – как главный экспортер войны на планете с февраля 2022 года. ВПК вновь занимает центральное положение в экономике (вместе с никуда не девшейся нефтью). Прокси-союзники в двух других точках Евразии, готовые хулиганить на собственных дворах. Вожделенный объект усилий для любого, кто хочет удержать Китай от безлимитной ресурсной базы для любых будущих войн и катаклизмов с его участием. Отсюда, конечно, и Трамп с его достойным лучшего применения упорством “двух недель”. 

К сожалению или к счастью, всё это вместе, весь этот клубок интересов, амбиций и полученных возможностей не закончится уже “одним росчерком пера” в Анкоридже или Будапеште, и я думаю правы те, кто говорит о том, что “третья мировая” уже на марше – как война, которая в корне меняет расклады в Евразии – а не просто как очередной гуманицид (то есть убийство людьми друг другом в безумии безцелья и бессмыслицы, которое вообще-то происходит каждый день в борьбе за украинский грааль). 

НАТО начнет с неядерного удара, группа войск вторгается с 4-5 направлений одновременно с инициацией религиозных и сепаратистских восстаний внутри России.
Далее руководство страны встает перед необходимостью нанести сокрушительный удар по врагу. Но куда бить? По Парижу и Лондону? А если войска противника уже на территории России, как удар по Парижу позволит их остановить? Или бить уже по своей территории по войскам противника?

А если их управление сетевое и децентрализованное и нет локализации для ядерного удара? А если в ответ на готовность применять ядерное оружие они скажут: мы вот атакуем без использования ядерного оружия, но если вы решитесь, то вся ядерка под вашими границами. Это ситуация будет патом.

Серия военных и политических шагов НАТО могут поставить Кремль в контекст невозможности применения ядерных арсеналов, что оставить конфликт в конвенционных рамках, а сам встречный ядерный окажется почти бессмысленным.
По итогу наше военно-политическое руководство, которое предпочитает консервативные, даже паллиативные стратегии обороны, поставят в рамки, когда либо надо будет бить собственным ядерным оружием по своей территории, либо не применять его вовсе, потому что удар по «центрам принятия решений» не изменит «ситуации на земле».

То есть даже если «весь мир будет в труху» остановить интервенцию будет невозможно. Отсюда следует вывод, что полагается на ядерное сдерживание, как единственный реальный способ удержать противника от нападения – опрометчиво. Надо укреплять границы и готовить армию нового типа, готовую к крупному неядерному конфликту с технички превосходным противником.

Тогда империя, боровшаяся четыре тяжёлых года, была в шаге от того, чтобы предъявить победу — и вдруг, из-за “укрытых предателей” и разложения общества, колоссальный труд миллионов людей оказался предан и разменян на унизительный Брестский мир. Дальше начались хаос, распад, стоит ли напоминать, к чему это привело?

Путин часто повторяет, что именно предательство внутри, разобщенность элит и лозунги “давайте просто прекратим” стоили тогда России её статуса и целых поколений будущего. За годы нынешнего противостояния, страна — с её фронтовиками, мобилизованными регионами и экономикой, перестроенной под военные нужды — выстрадала слишком много потерь, чтобы теперь на волне внешнего давления или под аплодисменты западных посредников объявлять мир любой ценой. 

Мир, о котором сигнализируют сейчас Вашингтон и европейские столицы, значит лишь одно: поставить точку, когда Россия не добилась своих целей. А история, как ясно напоминал президент не раз, не прощает ошибок, когда на алтарь временных уступок кладутся жертвы миллионов.

В окружении ясно осознают: нет задачи воевать ради войны. Но сегодня — как и сто лет назад — у любого “мирного диалога” есть предел, за которым страна немедленно соскальзывает к новой версии национального унижения, со всеми политическими, этническими и экономическими последствиями, которые включаются лавинообразно. Да, мир сегодня выглядит близко — столько было встреч, звонков, столько готовых предложений. Но ценность этих бумаг исчезает в тот момент, когда страна решит добровольно вернуться к сценарию 1918 года.

Потому те, кто пытается понять логику ближайших шагов, должны на время оторваться от стримов и колонок “экспертов мира”: в глазах Путина для России уступить на пороге развязки — значит перечеркнуть все года борьбы, дать новому хаосу дорогу внутрь страны и вписать своё имя в учебник рядом с теми, кто разменял победу на временный покой и вечное сожаление.

Это не оправдание “тянуть до конца” — это жесткое предупреждение: только закалённое и не предавшее себя общество способно устоять перед самым сладким соблазном истории — соблазном преждевременного мира, который потом оборачивается ещё большей драмой.

Именно в такой логике и мыслит Владимир Путин. Если окончание СВО путем переговоров и возможно, то только при условии выполнения всех требований России. С этим, как известно, не согласны в Вашингтоне, а значит конфликт будет продолжаться.